Начну с общего комментария.
Кажется, что мир погрузился в хаос. Мы видим, как сила бросает вызов государственным границам и международному праву. Видим беспорядок у наших соседей.
На востоке Украины действия России являются нарушением международного права - вызовом мировому порядку, который существует после «холодной войны». Они сильно подорвали доверие. Они являются главным вызовом для евроатлантической безопасности.
На юге границы исчезают. Государства слабы. Исламское Государство и другие экстремистские группы в Северной Африке и на Ближнем Востоке распространяют насилие и нестабильность. С этим связано распространение терроризма на наши улицы (как мы видели в пятницу на прошлой неделе во Франции).
В Средиземноморском регионе неконтролируемый и нелегальный поток иммигрантов из Северной Африки и Ближнего Востока в Европу также бросает вызов европейской безопасности и единства. Их попытки пересечь Средиземное море, очень часто в отчаянных путешествиях под опекой торговцев людьми, является, прежде всего, гуманитарным вопросам, но оно имеет также и измерение безопасности.
То же самое касается распространения вируса Эбола в Центральной Африке в прошлом году. Не говоря о кризисе в Южно-Китайском море.
Все эти кризисные явления имеют две общие черты.
Во-первых, они развиваются одновременно, и похоже, мы должны понимать, что кризис все больше будет становиться частью глобализирующегося мира. Вопрос уже не в том, есть ли тот или иной кризис, а в том, когда он случится, и готовы ли мы реагировать адекватно? Мы не можем отнести любой кризис только к локальному или региональному конфликту, любой кризис будет влиять на нашу стабильность и безопасность везде, где бы он не случился.
Во-вторых, они угрожают нашему политическому строю, стабильности наших стран и сплоченности государств. Все это ставит под сомнение наше единство и способность реагировать.
Сказав это, имеем вопрос: каков наш ответ? Или это дилемма для Запада - как указано в программе вашей конференции - с «черным» или «белым» решением «окопов или нападения»? Я не считаю, что это будет правильным ответом. Министр обороны США Эштон Картер заявил на прошлой неделе в Берлине, что сценарий «холодной войны» не может применяться к новым вызовам 21-го века. Это требует нового сценария. Но у нас его пока нет.
Прежде всего, я верю и уверен, что существует широкий консенсус по этому вопросу: изолированного решения нет. Это особенно касается, когда речь идет о военном выборе. Необходимо использовать весь спектр средств международного кризисного менеджмента, в котором военная составляющая должна играть свою роль, но не всегда решающую.
И также правильно то, что никто не может, не будет и не должен противостоять всем этим вызовам в одиночку. Мы должны действовать вместе. Это причина, почему я твердо верю в необходимость всестороннего подхода, в котором ООН, ОБСЕ, НАТО и ЕС, а также государства должны признать свою ответственность, тесно сотрудничать и действовать соответственно.
Об этом легко сказать, но реальный мир выглядит гораздо сложнее, как это показали недавние примеры. Мы далеки от того, чтобы владеть действенным реальным всеобъемлющим подходом в антикризисном управлении не только на национальном, но и на международном уровне.
Что это означает для кризиса, с которым вы столкнулись? Позвольте мне кратко очертить шесть пунктов.
Во-первых, я считаю, что российско-украинский кризис - это не просто летняя гроза, наступившая вечером жаркого дня и исчезнувшая с окончанием ночи так, что на следующее утро снова светит солнце. Наоборот: это поворотный момент, который принципиально бросает вызов мировому порядку после «холодной войны» в Европе, кстати, порядка, который мы создали вместе с Россией в 90-х годах.
Переход России от многообещающей «вестернизированной» нации к агрессивной авторитарной региональной державы, целью которой является создание новой империи с правом контроля ближнего зарубежья, включая использование военных средств, создало в Европе новую ситуацию. Но она не имеет права на создание империи, и не имеет права на контроль ближнего зарубежья. Поэтому первое, что нужно сделать, - достичь консенсуса на Западе о неприемлемости такого положения дел. Понимание заключается в том, что мы все еще имеем этот консенсус в НАТО и ЕС. Это хорошая новость.
Во-вторых, я убежден, что нам предстоит длительный период жизни в состоянии конфронтации между Западом и Россией. Не нова «холодная война», но ситуация, которая не позволяет вернуться к своим обычным делам, пока Россия не вернется к согласованным правилам. НАТО не угрожает России, но НАТО должно учитывать ситуацию с безопасностью государств-членов в регионе. В этом контексте НАТО приняло адекватные решения с тем, чтобы успокоить членов и приспособить свои структуры в соответствии с обязательствами статьи 5. Я уверен, что вам известны решения, которые были достигнуты на саммите НАТО в Уэльсе, и процесс их выполнения (заседание Министерства обороны на прошлой неделе).
В-третьих, существует консенсус относительно отсутствия военного решения проблемы. Ни для Украины (это нереалистично, что Украина может выиграть войну с РФ), ни для НАТО (также нереалистично достичь консенсуса относительно активного участия Альянса в конфликте). СБ ООН в Нью-Йорке и Совет НАТО-Россия в Брюсселе не могут играть свою роль из-за блокирования Москвой прекращения насилия в Восточной Украине. ОБСЕ, кажется, является единственной международной организацией, которая имеет определенный потенциал для того, чтобы играть активную роль. Следующее председательство Германии в ОБСЕ может предоставить возможность для моей страны использовать многонациональный форум для инициатив.
Четвертое. Минск показал, что существует возможность достижения политического согласия, как только будет необходима для этого политическая воля. Но мы видим, что это не является гарантией для её реализации. И всегда есть место для двусторонней дипломатической деятельности, вроде инициативы США для нового раунда консультаций (Нуланд / Карасин).
Пятое: для стабилизации Украина требует, в частности, хорошо оснащенные и подготовленные силы безопасности. Это та область, в которой НАТО и ЕС могут сыграть важную роль. Мы слышали на предыдущей панели о том, что НАТО и ЕС уже делают в сотрудничестве с украинскими властями. Я не буду повторять то, что уже было сказано коллегами из Брюсселя. Но я знаю из своего предыдущего опыта в Берлине и Брюсселе, насколько близким было наше сотрудничество в течение последних десятилетий. Украина была не только одной из крупнейших военных контрибуторов среди стран-нечленов НАТО в различных операциях НАТО, но и сильным партнером в контексте реформы сектора безопасности. Мы можем сделать больше, и у нас есть необходимые средства и консультационные форумы, чтобы этого достичь. В довесок, государства могут, конечно же, оказать поддержку на двусторонней основе, и я знаю, что некоторые государства уже начали соответствующие программы.
И, наконец, шестое. Перспектива членства в НАТО и ЕС. Это право каждого суверенного государства решать самостоятельно, как и в каком контексте она хочет организовать свою безопасность. Никто не имеет права вмешиваться. Кроме того, что решение на данный момент не стоит на повестке дня, у вас есть доступные рычаги (комиссия НАТО-Украина, НАТО и ЕС, Соглашение об ассоциации), чтобы двигаться вперед. Перспектива активного участия в многонациональных структурах сама по себе может иметь положительный стабилизационный эффект. Для достижения этого, необходим национальный консенсус и политическая воля соответствовать необходимым стандартам. Это, прежде всего, политический вызов для вас и ваших партнеров.