*кандидат исторических наук, руководитель проекта «Ликбез. Исторический фронт»
Исторические прецеденты децентрализации Московского/Российского государства или его некоторых форм известны: «Смутное время» начала 17 в., Революция 1917 г. и дальнейшая гражданская война, 1991 и распад СССР.
Безотносительно к различию исторических периодов, конкретно-исторических обстоятельств, трансформаций политической культуры и политического процесса российского общества, геополитического контекста, они содержат ряд общих черт:
- Экономический кризис
- Внешнеполитические неудачи
- Кризис легитимности верховной власти
Но в данном контексте важно понимать разницу между децентрализацией и дестабилизацией. Последняя бесспорно имела место, однако далеко не всегда подобная дестабилизация влечет за собой политический раскол предыдущего «тела» Российского государства с соответствующим образованием альтернативных ячеек власти. И чтобы целью последних был именно сепаратизм, а не просто инициирование восстановления стабилизации всей России, единой и неделимой "с собой во главе».
Несомненной константой истории России является полиэтнический состав населения государства, разные истории вхождения этнических групп и сообществ в ее состав и процессы этнической интеграции/дезинтеграции, разный статус членов различных этноконфессиональных групп, в зависимости от господствующей идеологии и имеющейся социальной структуры российского общества. При разных обстоятельствах этнические сепаратизмы могли иметь свою политическую программу, национальные проекты, а иногда этнические и этноконфессиональные группы – просто стремились консервировать свои этнокультурные различия, не питая более амбициозные политические проекты. Некоторые этнические группы или их страты (элита, соответствующая стандартам российской элиты) могли приобретать репутацию хронических мятежников (польская шляхта) или верных слуг царя и отечества (грузинская знать).
Если проанализировать сходства и различия в ситуациях дестабилизации российского государства, то можно утверждать следующее.
Фактор экономического кризиса всегда играл свою дестабилизирующую роль, однако его нельзя считать детерминантой политических изменений. Скорее он служил фоном для «трудных времен», однако совсем не обязательно должен повлечь политический кризис или, тем более, падение государственности. В условиях идеологического контроля и репрессивной власти, тяжелая экономическая ситуация сама по себе не могла вызвать политических радикальных изменений. Потому что политика «военного коммунизма» или ускоренная индустриализация с последующим голодом не вызвали падение большевистского или сталинского режима. Даже наоборот, идеологическое представление ситуации как «осажденной крепости» в индоктринованом обществе могло способствовать консолидации общества вокруг центральной власти.
Поэтому за тем историческим опытом, который имеется, дестабилизация центральной власти и исчезновение в обществе лояльности к ней порождают кризисные последствия. Такими причинами были:
- Династический кризис Московского государства начала 17 в.
- Неудача участия в первой мировой войне Российской империи (1917), свержение самодержавной монархии.
- Идеологический кризис советской системы (1991), потеря монополии на власть КПСС.
Дальнейшим следствием дестабилизации временами становилась дезинтеграция. В реалиях 20 в. она имела этнонациональный характер и опиралась на уже более или менее сформулированные и распространенные национальные политические проекты «окраин империи» или «национальных республик». Поэтому с учетом силы и массовости сепаратистских национальных проектов, они были канализированы наконец в более или менее суверенные формы: независимые государства (Прибалтика и Польша, Финляндия) и «национальные республики» (союзные и автономные) в 1917-1923, и новые независимые государства в 1990-1991. В этом смысле ресурс реального создания новых национальных политий на территории бывшей Российской империи был, по сути, исчерпан.
Возможно, имеет место порог зрелости и геополитические обстоятельства конкретных этнонополитических движений. Ибо этнополитии (автономии в составе РФ), которые не вышли из состава СССР и РФ (попытка Чечни), имеют глубоко внутреннее географическое расположение в огромном государстве (кроме республик Северного Кавказа), недостаточный демографический ресурс и отсутствие устоявшихся традиций этносепаратизма. Регионы Поволжья имеют специфику конфессиональной ситуации, которая делает их потенциально нестабильными, но их расположение внутри России не позволяет видеть для них в перспективе какой бы то ни было иной внешнеполитический и внешнеэкономический контекст. Поэтому мы можем говорить о слабом потенциале этносепаратизма в современной России и о маловероятных перспективах для масштабной децентрализации.
В случае дестабилизации поводом и причиной для активизации таких явлений может быть только кризис центральной власти, ее идеологическо-пропагандистского и репрессивного аппарата и время на формирование местных контрэлит с сепаратистской программой. Однако более вероятно участие в общероссийских политических проектах, которые могут предусматривать более мощную регионализацию, но не по этническому, а по территориальному признаку – Сибирь, Дальний Восток. Но для этого необходим кризис верхушки нынешнего политического режима и начало борьбы за власть, когда используется региональная риторика, а не «едино-неделимая».