На мой взгляд, будет неверно рассматривать сугубо военный потенциал России, в отрыве от контекста общих условий, которые стремительно меняются. Предварительный анализ требует принять во внимание несколько аспектов, в частности, психологический фактор противостояния, экономический фактор возможной войны, и только после этого – собственно военный потенциал РФ.
Долговременный характер подготовки общественного мнения позволил достичь России беспрецедентного уровня поддержки противостояния с западным миром. Здесь очень уместны сравнения с идеологической обработкой населения гитлеровской Германии, когда шовинистская модель поведения формируется многочисленными мантрами: «Большую нацию обворовали и оскорбили, наступление врагов загнало нас в такой тупик, только решительный отпор позволит России возродиться и вернуть то, что ей принадлежит». Итак, следует констатировать, что высокая психологическая готовность россиян к войне, – к какой именно, будет рассмотрено ниже, – создала прецедент козыря в руках их лидера. И это камуфлирует в глазах Запада очевидную проблему шаткого экономического потенциала, позволяет Путину идти на откровенный блеф, несмотря на действие санкций и постоянную тенденцию к снижению цен на энергоносители.
Особо следует подчеркнуть, что активная фаза избирательной кампании в США и ожидаемые изменения во власти ФРГ на фоне растущей проблемы беженцев создают дополнительные риски российской угрозы миру. Если брать во внимание только украинские риски, то они связаны с кризисом власти. Кроме того, строительство военной базы РФ вблизи восточной границы Украины и настойчивое выбивание из Минска согласия на создание такой же железной цитадели в Беларуси – свидетельство долговременного характера угроз Западному миру (и Украине) со стороны РФ. А сирийский сигнал Путина о состоятельности и возможности вести, махнув на всех рукой, бесконтактную войну, адресованный, прежде всего, Вашингтону, не может остаться без внимания и в Киеве [1].
Однако, безусловно, именно военный потенциал РФ остается ключевым аргументом. Отсчет времени стоит начать с периода, после завершения военной кампании в Грузии в 2008 г., когда военно-политическому руководству РФ стала понятна неготовность ВС к войне современного типа.
Стремительная эволюция ВС России связана с осуществлением в 2008-2012 гг. кардинальной военной реформы. Российские военные эксперты связывают начало апгрейдинга российского войска с назначением на должность военного министра Анатолия Сердюкова. Его «менеджерский подход» к организации Вооруженных сил связывают с решением постепенно отказаться от унаследованного с советских времен мобилизационного характера армии – в результате трансформации цели и обновленных функций ВС РФ. А именно военное руководство получило задание: сохраняя некоторое время в качестве основы мобилизационную структуру Вооруженных сил, развить способности эффективного использования в ограниченных войнах без проведения мобилизации.
Фактически РФ начала подготовку к войнам нового типа, которую военные намеревались завершить к 2020 - 2025 гг. В то же время, крупномасштабная конвенциональная война между странами мира признана практически невозможной [2]. Однако ВС РФ стали постепенно превращаться в действенный механизм проведения локальных операций и войн на территории бывшего СССР.
Для достижения этой цели Сухопутные войска (СВ) России были полностью трансформированы в «силы постоянной готовности», основу структуры которых составили отдельные бригады. В то же время, отдельной чертой реформы А.Сердюкова (2008 - 2012 гг.) стало усиленное внимание к мобильным силам и силам специального назначения. Поэтому Воздушно-десантные войска (ВДВ) не только избежали сокращений, но и были усилены, сохранив при этом дивизионную структуру. Было начато существенное наращивание численности и повышение боеготовности именно войск специального назначения. Быстрый темп модернизации сопровождался закупкой значительного количества новых вертолетов.
Как указывает российский эксперт Руслан Пухов, уже в 2012 г. по инициативе идеолога реформы генерала Макарова (начальник Генштаба РФ того периода) было создано специальное Командование сил специального назначения (ССН) и киберкомандования. При этом Командование ССН мыслилось как «суперспецназ» для решения самого широкого круга задач, а в перспективе планировалось расширение его состава до девяти бригад. «Кардинальный отказ от мобилизационной армии традиционного типа позволил перейти к вооруженным силам постоянной высокой готовности, весьма приспособленным для действий на постсоветском пространстве» [2]. Российский специалист также считает, что назначение министром обороны в 2012 г. лично приближенного к президенту Путину Сергея Шойгу означало повышение значимости Минобороны в путинской системе «силового олигархата».
Кроме того, после 2012 г. наблюдатели зафиксировали значительные инвестиции в личный состав, наращивание боевой подготовки и перевооружение армии. С 2008 г. по 2015 г. состоялась довольно ощутимая трансформация даже в восприятии российского конвенционного потенциала. Еще в 2009 г. военные специалисты считали, что Вооруженные силы России были не в состоянии вести конвенциональную войну не только с противником столь мощным, как США или НАТО, но даже с Турцией или Польшей [3]. Но уже в 2014 г., ровно через пять лет после выше упомянутой публикации в польском СМИ, глава Пентагона в списке угроз безопасности США поставил Россию на второе после Китая место, что, по мнению профессора Академии военных наук Вадима Козюлина, является особенным отличием, что «наравне с террористами всех мастей американцам теперь предстоит иметь дело с ревизионистской Россией – современной и боеспособной армией – на пороге НАТО» [4]. И хотя здесь, прежде всего, на первом плане категория психологическая, нельзя игнорировать реальные достижения РФ в модернизации армии.
Специалисты констатировали: России удалось серьезно модернизировать структуры спецназначения ГРУ ГШ [5]. Более того, РФ начала воплощать план объединения всех структур такого формата. Так, 1-го октября 2013 г. агентство «Интерфакс-АВН» сообщило: «Министерство обороны России намерено в сжатые сроки сформировать СБР, в состав которых войдут соединения и части ВДВ, МП и специального назначения (СП). Создание СБР рассматривается в качестве одной из неотложных мер по укреплению вооруженных сил (ВС) России и направлено на обеспечение возможности оперативного противодействия потенциальным угрозам с любого стратегического направления». Всего: более 120,5-121,5 тыс.
При этом эксперты зафиксировали наличие ощутимой отдачи от офицерского корпуса и контрактников. ВС РФ состоят из трех видов Вооруженных сил (Сухопутные войска, Военно-воздушные силы и противовоздушная оборона, Военно-морской флот), трех родов войск (Ракетные войска стратегического назначения, Войска воздушно-космической обороны, ВДВ) и войска, не входящие в виды Вооруженных сил и рода войск. Отдельную роль играет созданное в 2012 г. Командование специальных операций и киберкомандование. Общая штатная численность вооруженных сил России в ходе военных реформ в период 2008-2012 гг. была сокращена с 1,2 до 1 млн человек. Но фактически численность меньше, и с 2012 г. по настоящее время колеблется от 700 до 800 тыс. чел. Недоукомплектованность и недостаток личного состава остаются серьезной проблемой Вооруженных сил России, и кардинального изменения ситуации в ближайшие годы вряд ли можно ожидать, хотя и планируется, что к 2020 г. недостаток будет существенно сокращен за счет наращивания численности контрактного состава (до 900 - 950 тыс.) [2].
В конце 2014 г. количество контрактного состава в ВС России впервые превысило количество призывников – 295 тыс. контрактников против 273 тыс. призывников (кроме того, было около 230 тыс. офицеров). А к концу 2015 г. довести численность контрактников до 350-355 тыс. [2]. При этом в 2014 г. за счет достижения хороших стандартов оплаты и условий службы (включая военную ипотеку для предоставления жилья) существенно уменьшилась текучесть контрактного состава и впервые за долгое время количество желающих поступить на контрактную службу превысило число вакансий, что позволило осуществлять конкурсный отбор. Хотя остается значительное количество личного состава со слабо мотивированных призывников, качественное обучение которых теперь к тому же затруднено коротким сроком службы (всего 1 год).
С 2007-2008 гг. зафиксировано стремительное наращивание поступлений нового вооружения, а главная идея перевооружения связана с намерением создать в видах ВС «Ядра», оснащенные современным вооружением. Особый акцент – ВВС и армейская авиация.
Согласно плану, до 2018 г. должны пройти модернизацию 30 бомбардировщиков типа Ту-22М3 (до конца 2015 г. ВВС РФ должны получить 12 самолетов данного типа). В то же время ведутся работы над разработкой стратегического бомбардировщика пятого поколения с дальностью действия 12 000 км. По предварительным данным, ввод его в эксплуатацию планируется в 2020 г., но, учитывая финансовые и технологические проблемы, процесс может затянуться, по меньшей мере, на три-пять лет. Самой ожидаемой новинкой в ВВС РФ является истребитель пятого поколения Т-50 (ПАК ФА), который сегодня проходит тестовые испытания, которые согласно планам должны завершиться в 2016 г. Это в свою очередь означает, что данные самолеты будут поступать на вооружение ВВС РФ не ранее 2025 года. Однако проект ПАК ФА сопровождается рядом проблем, основной из которых является его силовая установка. Проблему также составляет разработка вооружения для него, а именно: новых ракет «воздух-земля», «воздух-воздух» и управляемых бомб. Причинами вышеуказанных проблем являются финансы, а также то, что часть вооружения находится в процессе модернизации, и пока не прошла всех необходимых испытаний [6]. Россия успела сообщить и о намерении создать военно-транспортный самолет нового поколения [7].
Госпрограмма вооружений на 2011-2020 гг. предусматривает выделение на эти цели почти 20 трлн руб. Так, если в 2010г. было поставлено 11 боевых и учебно-боевых самолетов, то в 2011г. – уже 28, в 2012 – 36, в 2013 – 64 и в 2014 г. – 101 самолет (что сопоставимо с уровнем их закупок вооруженными силами США и Китая). На 2015 г. была анонсирована поставка уже около 120 боевых и учебно-боевых самолетов. Поставки вертолетов, начиная с 2013 г., превышают 100 ед. ежегодно. С 2013 г. ежегодно также поставляется по два бригадных комплекта ОТРК «Искандер-М» [2].
С 2016 г. должен начаться дорогостоящий цикл перевооружения Сухопутных войск с запуском в серийное производство нового поколения наземных боевых платформ (новый танк Т-14 «Армата», бронированные платформы «Курганец-25», «Бумеранг» и «Тайфун», новые типы артиллерии), а также внедрение перспективной солдатской экипировки. К 2020 г. в стадию серийного производства поступит ряд новых систем ПВО и ПРО. Начато наращивание численности ВДВ, до 2020 г. предполагается увеличить вдвое – с 36 до 72 тыс. человек, в основном за счет увеличения штата имеющихся соединений [2].
В целом, увеличивая боевые возможности ВС (а особенно – спецподразделений), РФ также пытается повысить свои оперативные возможности относительно конфликтов низкой интенсивности. Данный факт является особенно важным для непосредственных соседей РФ, в частности, Украины, поскольку свидетельствует о том, что РФ сегодня хочет иметь все необходимые инструменты для вмешательства в их внутренние дела [7].
Стоит отметить, что с 2009г. по 2015 г. расходы по статье «Национальная оборона» удвоились в номинальном исчислении. Уровень фактической оплаты офицерского состава в России до 2014 г. почти достиг уровня западных стран. В частности, если в 2010 г. они были на уровне 2,84% ВВП (1,274 трлн. руб.), то в 2015 – уже 3,7% ВВП (3,078 трлн. руб). Впервые в истории РФ расходы превысили 3 трлн. руб. К тому же, начиная с 2008 г. и по 2014 г. общий объем средств на техническое оснащение ВС (включая НИОКР, ремонт и модернизацию) вырос с 365 млрд. руб. до 1,7 тлн. руб. [2].
В то же время мир должен обратить внимание на очевидные проблемы России и ее слабые места. В частности, угрозой для реализации программы технического перевооружения ВС РФ в ближайшее время будет оставаться также и коррупция. По независимым оценкам, на сегодня по данной статье судебными органами рассматривается около 190 дел. Существуют и другие серьезные проблемы, в частности, высокая доля участия государства в тендерных процедурах и слишком оптимистичные предположения о введении в эксплуатацию новых ВВТ. Например, что касается программы производства истребителя Т-50, то на нее предусмотрено всего четыре года (для сравнения, в США программу производства истребителя пятого поколения F-22 было начато в 1991г.). Применение российским ОПК материалов и комплектующих увеличилось в 2000-2011 гг. в среднем на 10-12%, что создало серьезную проблему в области станкостроения, – она не соответствует масштабу задач промышленного развития государства [7].
Из-за постепенного увеличения стоимости комплектующих (в том числе, из-за ослабления рубля) РФ будет обречена на перераспределение бюджетных расходов с одних статей на другие. В РФ существенно возрастают проблемы с импортзамещением, в том числе, украинских комплектующих. В данном контексте следует отметить, что финансирование процесса переоснащения ВВС и РВСН, из-за их стратегического значения, будет происходить без изменений. В то же время, для других видов ВС, в условиях углубления экономического кризиса, существует угроза недофинансирования не только заказов готовой продукции, но и научно-исследовательских работ над новым вооружением.
Итак, что можно было бы отметить в качестве выводов?
Первое. Имеющейся крайне рискованной и агрессивной стратегией Кремль частично достиг своих целей: вынудил Запад считать Россию одним из самых влиятельных планетарных игроков. Собственно, момент наступления оказался довольно удачным для российской верхушки. Кремль психологически готов к наступлению на Западный мир, а Украина, как и раньше, может рассматриваться Москвой как некая «лаборатория» отработки задач по давлению на страны НАТО. В то же время, под словами «фронтальное наступление» подразумевается не широкомасштабная война, лобового столкновения армий не предвидится. РФ вполне способна вести одну и даже несколько локальных войн на территории бывшего СССР (за исключением Прибалтики, находящейся под зонтиком НАТО). А действия в Сирии доказали способность РФ вести и бесконтактную войну.
Второе. Указанный выше прогноз касается настоящего времени. Россия имеет ограниченный ресурс – как экономический, так и технологический. На РФ продолжает существенно влиять падение цен на энергоносители, имеющее устойчивую тенденцию [8]. Предприятия оборонной промышленности РФ ощутимо нуждаются в модернизации, получении высокоточных станков и непосредственно технологий оборонного и двойного назначения. Не способна РФ и обеспечить высококачественное оборонное производство, о чем свидетельствуют многочисленные заказы: кораблей типа «Мистраль», технологий производства тепловизоров (производятся с участием французских технологий), технологий производства беспилотных систем (производятся с участием израильских технологий) и многое другое. На современном этапе (2016 - 2020 гг.) от решений и консолидации западного мира зависит, превратится ли Россия в глобальную угрозу, или наоборот, будет вынуждена постепенно идти на компромиссы и смягчение на мировой арене. Нельзя позволить Москве осуществить стремительное наращивание ВС, что в случае слабости позиции Запада может кардинально изменить ситуацию к 2018 - 2020 гг. Следует исключить получение Россией новых технологий и высокоточных станков, резко снизить, а в некоторых случаях, исключить начало массового производства большинства образцов ВВТ.
Третье. Принимая во внимание очевидные слабости Запада, нельзя игнорировать возможность повторного использования руководством РФ "военной опции" уже будущей весной – в отношении Украины. Президент России все чаще напоминает лидера большой террористической группировки, обладающей ядерным оружием, и имеет чрезвычайно высокий порог риска. Поэтому для Украины существует единственный путь – наращивание собственных оборонных возможностей. За счет активизации в развитии профессионального ядра ВСУ, прежде всего частей специального назначения и ракетно-артиллерийских. А также за счет срочного создания Сил специальных операций как асимметричных возможностей. Украина должна перейти к подготовке активной обороны и достичь возможности ведения бесконтактной войны.
1 – Валентин Бадрак. Сектор безпеки України: епоха паліативів. Дзеркало тижня. Україна, №41, 30 жовтня 2015.
2 – Руслан Пухов1. Современное состояние российской армии. Россия 2015. Ежегодный доклад Франко-российского аналитического центра Обсерво (Под руководством Арно Дюбьена).
3 – Rosyjska armia nie pokonałaby nawet Polski. Rozmawiał w Moskwie Wacław Radziwinowicz 04.02.2009
4 – Гонка вооружений 2.0: как российская армия щекочет нервы Западу, 12 ноября 2014 (http://tvzvezda.ru/news/forces/content/201411110940-s5bx.htm)
5 – Tor Bukkvoll. Military Innovation Under Authoritarian Government– the Case of Russian Special Operations Forces. Journal of Strategic Studies. Volume 38, Issue 5, 2015, pages 602-625 (Published online: 26 Aug 2015)
6 – Ігор Федик2, Переозброєння агресора: стан, перспективи, проблеми. Бюлетень ЦДАКР «Виклики і ризики», № 20.
7 – Future Russian army could deploy anywhere in the world – in 7 hours, Published time: August 10, 2014 (https://www.rt.com/news/242097-pak-ta-russian-army/)
8 – Ціни на нафту впали до $ 44. 13 листопада 2015 р. (http://dt.ua/ECONOMICS/cini-na-naftu-vpali-do-44-190891_.html)
____________________
*Сведения об авторе:
Валентин Бадрак,Руководитель Центра исследований армии, конверсии и разоружения
Статью подготовлено на основе выступления на Международной конференции «Военный потенциал России: мифы и реалии».
1. Руслан Пухов, директор Центра анализа стратегий и технологий (ЦАСТ), член Научного совета Франко-российского аналитического центра Обсерво
2. Ігор Федик є експертом-оглядачем інформаційно-консалтингової компанії Defense Express